1 декабря Горький пишет С.Н.Сергееву-Ценскому, приглашая сотрудничать в «Летописи» и в издательстве «Парус», которое «ставит целью поднять интерес читателя к серьезной литературе» (т. 29, с. 372).
Военная цензура дает отзыв о «Летописи» в Департамент полиции как о журнале «резко оппозиционного направления с социал-демократической окраской», относящемся к числу пораженческих изданий: «вся русская патриотическая литература подвергается со стороны журнала «Летопись» резкому осуждению» («Военная цензура о “Летописи”», Лет., 1917, № 2–4).
В ответ на объявление о печатании в «Летописи» в 1917 году биографии Ф.И.Шаляпина, написанной Горьким в июне–июле 1916 г., журнал получает ряд протестов, в том числе письмо, подписанное группой сотрудников «Правды» и других рабочих газет. Протест вызван известным эпизодом коленопреклонения Шаляпина перед царем на сцене Мариинского театра 6 января 1911 г. (ЛЖТ Горького, т. 2, с. 585–586). В № 12 редакция отстаивает свое право печатать автобиографию великого русского артиста.
Ал.Бенуа — «Выставка “Современной русской живописи”» («Речь», 2 дек.). В бюро Н.Е.Добычиной представлены пикассисты и кубисты (Д.Бурлюк, Н.Кульбин, В.Кандинский, Р.Фальк, Ю.Анненков, В.Ходасевич, М.Шагал, Н.Альтман и др.). Общее впечатление — «освежающие брызги веселой, радостной светлости”; художники уже не стремятся «на поклон черному квадрату в раме, к “нулю форм”», «нет Татлиновских орудий пыток», нет «задорного скоморошества Ларионова, с вентилятором, косой и подвешенными ложечками».
Н.Пунин — «Выставка современной русской живописи» (Сев. Зап., № 12); «В защиту живописи (К выставке современной русской живописи)» (Апол., 1917, № 1). Дает представление о современной живописи. Нравится М.Шагал, «остро и очень ярко чувствующий и цвет, и форму, и фактуру», но он склонен к «литературности», «сюжетности» (то же Ю.Анненков, Н.Кульбин), неприятное впечатление производят Н.Альтман и А.Эстер. В.М.Ходасевич любит «хорошо одетых мужчин и изящных женщин». К.Малевич и В.Кандинский — «очень неглубокое» и «исторически малоценное» искусство: несмотря на талантливость последнего, его достижения малы из-за «отсутствия настоящей формы и настоящей краски».
Россций [А.М.Эфрос] — «Разрывающий узы (Вторая выставка скульптур С.Коненкова)» (Р. Вед., 28 дек.). Расцвет дарования мастера городских площадей и огромных пространств (центральная вещь «Паганини»).
П.Пильский — «Милые призраки» (Од. Нов., 10 дек.). Об еще не напечатанной и непоставленной пьесе Л.Андреева: «романтическая озаренность», «все три действия… канун светлого дня», отдыха от окружающего угара и мрака.
С.Н.Булгаков — «Искусство и теургия» (Р. Мысль, № 12). Приветствует стремление искусства к преображению мира, «с его безобразием и злом», по законам «Красоты». Из-за «неразрешимости средствами искусства» этой «софиургической задачи» возникает трагедия творчества (Гоголь, Лермонтов, Тютчев, Достоевский).
В.Жирмунский — «Преодолевшие символизм» (Р. Мысль, № 12). Для поэтов первого поколения (Бальмонт, Брюсов) символизм был «освобождением от односторонней аскетической морали русской либеральной общественности». «Поэзия этой эпохи носит характер индивидуалистической лирики». Второе поколение (Вяч.Иванов, Андрей Белый, А.Блок) — символисты «в более тесном и подлинном смысле», они восприняли мистицизм Вл.Соловьева, их «соратниками в веках должны быть названы первые немецкие романтики». «Последний русский символист», М.Кузмин, связан с символизмом «глубинным, мистическим характером своих переживаний», но искусство для него начинается с того мгновения, когда хаос побежден. Поколение, следующее за Кузминым,— «преодолевшие символизм» — объединяется под туманным и невыразительным именем «акмеизма». Эти поэты, связанные с искусством французского классицизма, «вместо религиозно-мистической трагедии рассказывают простую и интимную жизненную повесть» (дается характеристика творчества А.Ахматовой, О.Мандельштама, Н.Гумилева). «Не случайная близость объединила молодое поколение, не случайная вражда оторвала их от символистов…”; «различные виды декадентского эстетизма и аморализма вошли непреодоленными в построение новой поэзии», «сужение душевного мира опять дает возможность быть графичным, четким и рассудительным». «Символисты несравненно богаче, интереснее и содержательнее как поэты, чем “гиперборейцы”». «Нам грезится, что новая поэзия может стать более широкой — не индивидуалистической, литературной и городской, а общенародной, национальной». Литературное будущее — не в поэтах «Гиперборея», но в них «ясно выразилась потребность времени, искание новых художественных форм».
В письме к Л.М.Рейснер Н.С.Гумилев назвал статью Жирмунского «лучшей статьей об акмеизме, написанной сторонним наблюдателем» (Н.Гумилев, Сочинения в 3 т. Т. 3. М., 1991, с. 399).
И.Чегодаев [Л.Н.Андреев] — «Неосторожные мысли. О М.Горьком» (Р. Воля, 24 дек.). Самая главная черта Горького — деспотизм. «Почти невозможно представить этого художника с его огромным дарованием — без жезла, без посоха учительского, иногда просто без дубинки… И не в том худое, что учит миру и любви,— учить надо, а в том, что невнимательных и несогласных бьет тяжелой книжкой по голове…”
Альманах «Стремнины», кн. 1. М., изд. Л.А.Слонимского, 1916, тираж — 5000 (В.Брюсов «Египетские ночи», Б.Зайцев «Домашний ларь», А.Ремизов «Кумова кровать», стихи К.Бальмонта, Ф.Сологуба и др.).
Брюсов осуществил незавершенный замысел Пушкина, в предисловии назвав свою работу «дерзновенной». Разбавляя своими стихами пушкинский фрагмент, Брюсов разрушил его внутреннее единство, «стремясь окончить… разрушил законченность» (В.Комарович, Совр. Мир, 1917, № 1). «Поэму-окончание» Брюсова называют кощунством, но художественная правота современного поэта несомненна: у Пушкина гениальный фрагмент, у Брюсова завершенное целое, «не гениальное, но интересное» (С.Ракитин [П.И.Майгур], Утро Рос., 1917, 4 февр.). «Симбиоз Пушкина и Брюсова не вышел: Брюсов отпадает, Пушкин остается» (Ю.Айхенвальд, «Речь», 30 дек.).
В.Хлебников — «Ошибка смерти» [пьеса и несколько стихотворений]. Харьков, «Лирень», 1917, тираж — 480.
«Кажется проходит время, когда отношение ко всем поэтам-футуристам было какое-то гуртовое. Всех брали кучей, не отличая Маяковского от Каменского, Хлебникова от Игоря Северянина… Все было непонятно, все сердило… Теперь, я думаю… многие знают, что у В.Хлебникова серьезное и очень важное лицо поэта. Конечно, этот поэт — наиболее крепкий орех, и добраться до его ядра представляет некоторый труд, тем более, что сам поэт почти не помогает своим читателям» (М.Кузмин, Сев. Зап., 1917, № 1). «Напрасный труд искать в «произведениях» Хлебникова и его собратий по литературной клоунаде… священное безумие», налицо «жалкий расчет ремесленника» — ошеломить, ошарашить покупателя (Мих.Д-в, Приаз. Кр., 29 дек.).
Вас.Каменский — «Девушки босиком. Стихи». Тифлис, 1916, тираж — 1000 <По «Книжной летописи» проходит 8–20 апреля 1917 г.>.
Книга «весьма неровная, с большими подъемами, но с еще большими срывами» (Д.Выгодский, Лет., 1917, № 1). «Его вызовы — уже окончательно наивны, его мотивы — примитивны и стары…» (П.Д-р, Р. Воля, 1917, 6 февр.). Ю.Айхенвальд отнес к «разнообразно бесцветным» книгам («Речь», 1917, 6 февр.).
В декабре И.Эренбург написал заметку, предназначавшуюся для «Биржевых ведомостей”: «Быть может, после войны кто-либо из уцелевших поэтов, сотни которых теперь сидят в окопах, молча страдая и умирая, скажет одно слово, способное взволновать тысячи сердец. Но теперешние стихи вызовут у грядущего читателя лишь раздражение и недоумение» («Звезда», 1996, № 2, с. 180).
Ник.Асеев — «Оксана». М., «Центрифуга», 1916, тираж — 480.
В конце ноября Б.Л.Пастернак писал С.П.Боброву об авторе: «Сколько в нем настоящей сладости, романтической, невменяемой, сколько упорства и силы в мечтательности… Замечательное дарование!» (Встречи с прошлым. Вып. 8. М., 1996, с. 258).
Книжка, «во многом несовершенная, замечательна, однако, тем, что вся бьется трепетом юной и буйной жизни. Поэт словесного приема по преимуществу, Асеев умеет, однако, согреть и насытить лирическим содержанием свои фонетические узоры. Та активность, та стремительность, которая у Маяковского знаменует трагедию, которая вся пронизана ужасом, светла и прозрачна у Асеева» (Д.Выгодский, «Поэзия и поэтика (Из итогов 1916 г.)», Лет., 1917, № 1). Б.Л.Пастернак писал в рецензии, предназначавшейся для невышедшего в свет третьего сборника «Центрифуги”: «Он сложен и замысловат; это не важно. Он талантлив и творчески безупречен — важно это», при «пестроте приемов» он не эклектик (Б.Пастернак. Собр. Соч., в 5 т. Т. 4. М., 1991, с. 361). Книга «блещущая трепетом жизни и бодрости» (Д.Выгодский, «Стихи Центрифуги», Нов. Жизнь, 1917, 21 мая).
В.Муйжель — «Опустошение». Пг., «Жизнь и знание», 1917, тираж — 32000.
Ю.Айхенвальд — «Слова о словах. Критические статьи». Пг., 1916, тираж — 2000 (Статьи: «Отрицание театра», о письмах Чехова, о Мопассане, Флобере, К.Треневе, Б.Садовском и др.).
“У него много кумиров — и ни одного собственного, много слов — и ни одного настоящего», его книга — «лишний довод для весьма пессимистических суждений о судьбах нашей критики» (Вяч.Полонский, Лет., 1917, № 2–4). «Субъективное» искусство литературного портрета изменило критику; его очерки безжизненны и бледны (Л.С., Н. Жизнь, 1917, 11 июня).
В.Брюсов — «Обаяние Верхарна (Наблюдения и воспоминания)», стихотворение «Падшие цари» (Бирж. Вед., 2, 28 дек.).
К.Бальмонт — «Сонеты» («Рождение любви», «Полная чаша», «Цветок любви», «Люби») (Р. Мысль, № 12).
В № 12 «Северных записок» помещены: рассказ А.Чапыгина «Старуха», воспоминания Н.А.Морозова «Невозвращенное былое», стихи Г.Адамовича, М.Кузмина, Андрея Белого, некрологическая статья А.Герцык «Э.Верхарн».
Б.Зайцев — пьеса «Ариадна» (Р. Мысль, № 12).
Пантелеймон Романов — рассказ «В родном углу» (Р. Зап., № 12).
Ф.Крюков — «Группа Б (Силуэты)» (Р. Зап., №№ 11–12). Картины позиционной войны.
М.Горький — «В людях» (Лет., №№ 1–12).
“Все сильно, все по-горьковски напряженно талантливо, все лица будто бы разнообразны и определенно индивидуальны. Но над всем встает деспотический дух автора», заставляет служить одному впечатлению «угрюмой тяжести от ненужности, бесплодности, безобразной глупости человеческих деяний». Все «хорошее и сильное» в людях почему-то погрязает «в тине безобразного и нелепого». Жизнь изображается как преступление против души человека, как «разбойничий притон, в который попала человеческая душа» (И.Игнатов, Р. Вед., 5 окт.). «Сильны люди, не нашедшие себе в жизни дела; смутные поиски Божьей и человеческой правды в чаду, в дыму, в разрухе русской жизни; порывы из тьмы и вони злой ямы, называемой мещанским бытом, к хорошему, светлому, высокому началу и, наконец, какие-то несмело-весенние, предпраздничные, предпасхальные тона, тут же рассыпанные по черному полю… Чувствуешь, что живешь «накануне» чего-то необъятно-большого, долгожданного» (К.Б[архи]н, Од. Нов., 24 окт.).
2 декабря В.Г.Короленко пишет начинающему писателю Т.Н.Галапуре: «Вы пишете, что высшая интеллигенция взяла литературу себе в привилегию. Что образование вообще есть, благодаря общественным условиям,— привилегия,— это верно. Но едва ли можно винить в этом сознательное стремление «высшей интеллигенции». Высшая интеллигенция насаждала школы и просвещение для народа, когда народ сам об этом не думал, а правительство не хотело. «Высшая интеллигенция» не помешала ни Горькому стать знаменитым писателем, ни крестьянам Сурикову и Семенову стать писателями средними» (т. 10, с. 552–553).
7 декабря 1916 (20 декабря 1916 г. по н.ст.)
Президент США направляет всем участникам войны в Европе ноту с предложением начать мирные переговоры.
10 декабря газета «Утро России» поместила анкету «Война и творчество», предложив писателям следующие вопросы: 1. Могли ли они работать в период настоящей войны? 2. Как отразилась война на их творчестве и на литературе вообще? 3. В какой зависимости от войны протекает искание новых форм творчества? На анкету ответили:
К.Бальмонт: «Чувствовал себя мобилизованным и работал не менее, а более… чем в мирное время. Прямого отражения в моем творчестве война, однако, почти не нашла…» Влияние войны скажется через несколько лет, сейчас написано «около десятка хороших стихотворений и несколько сотен несносно плохих, бессмысленных, пошлых».
Ал.Толстой: «Наиболее напряженная творческая работа у меня началась с конца 1914 г. …С повседневности был содран покров нечаянной мишуры. Смерть стала темой жизни. Любовь — темой творчества. Чувства сделались более напряженными и отчетливыми, зрение стало учиться отличать частное от общего и в общем находить вечное». «Я предвижу в России монументальное и простое искусство», первыми станут развиваться архитектура и театр.
Б.Зайцев: «С внешней стороны война в моем писании не отразилась. Внутреннее же ее давление все мы чувствуем. Проследить его трудно. Быть может, мы становится серьезнее, горестнее наш взгляд на окружающее, острей ощущаем трагедию… На литературе вообще, по-моему, война мало отозвалась… Да и не к чему литературе спешить. Она побольше всяких войн… И эта война пройдет, литература же останется».
Андрей Белый: «Я в работе своей сосредоточился совершенно сознательно на круге тем, не имеющем ничего общего с современностью… Думаю, что тема войны есть тема моей работы далекого еще будущего. Но война отразилась в способе ставить проблемы сознания… Национальное самосознание, подлинное выражение русской культуры, которое в нас еще дремлет,— вот лозунг будущего».
15 декабря вышел первый номер газеты «Русская воля», в котором А.В.Амфитеатров опровергал сложившееся уже в прогрессивной печати суждение об этой «безвинной» газете, доказывая, что «случайная» связь ее с А.Д.Протопоповым была прервана 18 сентября, в день, когда он стал министром внутренних дел. Л.Андреев также поддержал репутацию газеты, во-первых, ссылаясь на бранные слова в ее адрес В.Пуришкевича и Н.Маркова 2-го («Открытое письмо г.г. членам Государственной думы», 15 дек.), во-вторых, доказывая, что «независимые писатели как руководители духом и направлением газеты» свободны от власти промышленного капитала как финансового хозяина дела («Слухи», 16 дек.). В первом номере была помещена также статья Л.Андреева «Горе побежденным», направленная против «изумительной психологической грубости пораженства». «Вне победы для нас нет спасения».
В ночь на 17 декабря был убит Гр.Распутин. «Даже Победоносцев имел лучшие некрологи и эпитафии… Россия ликует… Этого, может быть, со времен Аракчеева не было!» (А.Амфитеатров, Р. Воля, 21 дек.). Впоследствии Горький вспоминал: «Когда известие об убийстве Распутина пришло в Москву, там, в Большом театре, публика потребовала, чтоб оркестр играл гимн, и запела: Боже, царя храни!» (Арх. Горького, т. XII, с. 278).
17 декабря в Москве, в театре имени В.Ф.Коммиссаржевской, была поставлена пьеса Л.Андреева «Реквием». «По вине ли автора, по вине ли зрителя произошел холостой выстрел» (И.Игнатов, Р. Вед., 18 дек.). Перед нами тот Андреев, который написал «Жизнь Человека» и «Черные маски» (Сергей Глаголь [С.С.Голоушев], Р. Воля, 18 дек.).
23 декабря 1916 (5 января 1917 г. по н.ст.)
Началась Митавская операция 1916 г. 23— 29 декабря (5—11 января 1917 г.). Наступательная операция русских войск в районе Риги силами 12-й армии Северного фронта (командующий — генерал Радко-Дмитриев). Ей противостояла 8-я германская армия. Наступление русских войск оказалось неожиданным для немцев. Тем не менее, им удалось не только отбить наступление русских частей, но и потеснить их. Для России Митавская операция закончилась безрезультатно (если не считать потери 23 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными).
25 декабря, в рождественских номерах газет, опубликованы:
В «Русском слове» — «Ералаш (Из воспоминаний)» М.Горького, «Три рассказа» («Старуха», «Постом», «Третьи петухи») Ив.Бунина, «Мальчики» К.Тренева, рассказы Тэффи, Арк.Аверченко, стихи Вяч.Иванова, К.Бальмонта, Ю.Балтрушайтиса.
В «Русских ведомостях» — «В почтовой конторе» В.Ропшина, «У черного крыльца» В.Вересаева, «Ползком» Ф.Крюкова, «В ползучем ельнике (Из страниц военного быта)» Г.Гребенщикова, переводы В.Брюсова — «Стихи Эмиля Верхарна о России».
В «Биржевых ведомостях» — рассказы «Гневный лик» Ф.Сологуба, «Приговоренная» П.Боборыкина, «Аника (Народная легенда)» А.Ремизова, рассказы И.Ясинского, Б.Лазаревского, стихи К.Бальмонта, Ф.Сологуба, Н.Клюева, И.Эренбурга.
В «Утре России» — «Петушок (Народная сказка)» А.Ремизова, стихи и переводы Ф.Сологуба, В.Брюсова, К.Бальмонта.
В «Киевской мысли» — рассказы Ив.Шмелева «Загадка», Ал.Н.Толстого «Крепкое развлечение», Ив.Новикова «Вечер в театре», С.Гусева-Оренбургского «Над умирающим озером», стихи Ив.Бунина.